Казанский театр оперы и балета открыл сезон трагической трактовкой «Турандот»

Оперу поставил известный режиссер Михаил Панджавидзе.

(Город Казань KZN.RU, 25 сентября, Ольга Герцева). 23-24 сентября необычной премьерой оперы Дж.Пуччини «Турандот» открылся сезон в Татарском государственном театре оперы и балета им. М.Джалиля. Последняя, незавершенная опера великого итальянца в Казани ранее никогда не ставилась и была представлена в интерпретации знаменитого режиссера Михаила Панджавидзе. Что интересно, именно его постановками уже третий год открывается сезон, и он неизменно удивляет казанского зрителя.

Удалось поразить казанцев и в этот раз: трагедия разворачивалась на фоне величественных декораций, на сцене возвышался настоящий китайский замок-крепость, костюмы и декорации стоили театру почти 6 млн. рублей. Интересна и трактовка, представленная Панджавидзе. Он решил остановиться на последних тактах, которые написаны рукой Пуччини. Дописанный позднее финал его ученика Альфано – классический happy end – в казанской постановке не присутствует. Тем не менее, нельзя сказать, что финал открыт – в постановке Панджавидзе такое завершение выглядит вполне логичным.

Опера Пуччини представлена как мрачная, иногда даже пугающая трагедия. В Китае правит император Альтоум, а фактически - его дочь принцесса Турандот. Жестокая красавица как будто испытывает постоянную жажду крови. Сценография оперы почти во всех сценах поддерживает эту тему красными тонами, устрашающей машиной палача Пу-Тин-Пао, мертвыми головами принцев, пытавшихся отгадать загадки Турандот. Да и наряд Турандот больше всего напоминает одеяние воина. Солистка Гульзат Таурбаева из Алма-Аты максимально старалась соответствовать образу мстительной, надменной, зловещей и вполне отрицательной героини. Несколько непонятно даже, за что ее полюбил прекрасный татарский рыцарь Калаф, роль которого исполнил Дмитрий Полконин.

Блестяще исполнены хоровые партии. Народ Пекина – это угнетенные, безрадостные, подчас жестокие люди. Все они одеты почти одинаково, одинаково бедны и жестоки. Их хор – голос этого мрачного безрадостного мира, в котором герои совершают бессмысленные подвиги, а романтическая любовь осуждена на смерть.

Еще одна главная женская роль в опере от Турандот - рабыня Лиу, ее исполнила Лилия Гревцова, солистка Национальной оперы Украины. Лиу движет любовь, которую ей внушила всего лишь одна улыбка Калафа. Чтобы еще раз увидеть эту улыбку, она прошла с отцом Калафа стариком Тимуром много миль в поисках его сына, и ради этой улыбки готова отдать жизнь. Величие этого чувства в полной мере раскрывается в третьем действии оперы, диалоге с Турандот, не знающей любви.

Калаф разгадал три загадки Турандот, и согласно древней клятве, император должен отдать дочь в жены смельчаку. Но принцесса не хочет замуж, она жаждет только крови и поражена тем, что придется не рубить очередную голову, а идти под венец. Неизвестный рыцарь просит назвать его имя до рассвета, и если она назовет – он не станет жениться на ней и согласен на смерть. Жестокая Турандот повелела: или жители Пекина узнают его имя, или же все они умрут. Несчастные подданные готовы на все, в том числе до смерти замучить Лиу, только бы узнать имя.

Лилия Гревцова смогла показать зрителям всю полноту охватившей ее героиню нежности, стремления пожертвовать собой и отчаяния одновременно. Величием смерти Лиу поражена вся толпа, требовавшая ее казнить. Здесь опера Пуччини прерывается. Только сценография показывает нам возможную трактовку: Калаф уходит вслед за гробом Лиу, растерянная, пораженная Турандот остается на сцене в полном одиночестве. Счастливый финал здесь был бы неуместен. Не будет поцелуя, растопившего сердце принцессы, как у Альфано. Тем не менее, трансформация характера Турандот прослеживается явно: ледяная принцесса тает, переживая смерть Лиу, которая предсказывает ей, что и она полюбит. Но Калафу, по трактовке Панджавидзе, по-видимому, уже не нужна эта любовь.

Вся постановка в целом вела именно к трагедии. Пожалуй, единственная светлая картина в ней – блестяще исполненная Полкониным ария Калафа в начале третьего действия «Никто не уснет». Так спектакль и завершается – в оцепенении молчания, сопровождаемого строкой на мониторе: «На этих тактах смерть вырвала перо из рук маэстро».

Теги: ТАГТОиБ Культура

Читайте также

Все новости

(Город Казань KZN.RU, 25 сентября, Ольга Герцева). 23-24 сентября необычной премьерой оперы Дж.Пуччини «Турандот» открылся сезон в Татарском государственном театре оперы и балета им. М.Джалиля. Последняя, незавершенная опера великого итальянца в Казани ранее никогда не ставилась и была представлена в интерпретации знаменитого режиссера Михаила Панджавидзе. Что интересно, именно его постановками уже третий год открывается сезон, и он неизменно удивляет казанского зрителя. Удалось поразить казанцев и в этот раз: трагедия разворачивалась на фоне величественных декораций, на сцене возвышался настоящий китайский замок-крепость, костюмы и декорации стоили театру почти 6 млн. рублей. Интересна и трактовка, представленная Панджавидзе. Он решил остановиться на последних тактах, которые написаны рукой Пуччини. Дописанный позднее финал его ученика Альфано – классический happy end – в казанской постановке не присутствует. Тем не менее, нельзя сказать, что финал открыт – в постановке Панджавидзе такое завершение выглядит вполне логичным. Опера Пуччини представлена как мрачная, иногда даже пугающая трагедия. В Китае правит император Альтоум, а фактически - его дочь принцесса Турандот. Жестокая красавица как будто испытывает постоянную жажду крови. Сценография оперы почти во всех сценах поддерживает эту тему красными тонами, устрашающей машиной палача Пу-Тин-Пао, мертвыми головами принцев, пытавшихся отгадать загадки Турандот. Да и наряд Турандот больше всего напоминает одеяние воина. Солистка Гульзат Таурбаева из Алма-Аты максимально старалась соответствовать образу мстительной, надменной, зловещей и вполне отрицательной героини. Несколько непонятно даже, за что ее полюбил прекрасный татарский рыцарь Калаф, роль которого исполнил Дмитрий Полконин. Блестяще исполнены хоровые партии. Народ Пекина – это угнетенные, безрадостные, подчас жестокие люди. Все они одеты почти одинаково, одинаково бедны и жестоки. Их хор – голос этого мрачного безрадостного мира, в котором герои совершают бессмысленные подвиги, а романтическая любовь осуждена на смерть. Еще одна главная женская роль в опере от Турандот - рабыня Лиу, ее исполнила Лилия Гревцова, солистка Национальной оперы Украины. Лиу движет любовь, которую ей внушила всего лишь одна улыбка Калафа. Чтобы еще раз увидеть эту улыбку, она прошла с отцом Калафа стариком Тимуром много миль в поисках его сына, и ради этой улыбки готова отдать жизнь. Величие этого чувства в полной мере раскрывается в третьем действии оперы, диалоге с Турандот, не знающей любви. Калаф разгадал три загадки Турандот, и согласно древней клятве, император должен отдать дочь в жены смельчаку. Но принцесса не хочет замуж, она жаждет только крови и поражена тем, что придется не рубить очередную голову, а идти под венец. Неизвестный рыцарь просит назвать его имя до рассвета, и если она назовет – он не станет жениться на ней и согласен на смерть. Жестокая Турандот повелела: или жители Пекина узнают его имя, или же все они умрут. Несчастные подданные готовы на все, в том числе до смерти замучить Лиу, только бы узнать имя. Лилия Гревцова смогла показать зрителям всю полноту охватившей ее героиню нежности, стремления пожертвовать собой и отчаяния одновременно. Величием смерти Лиу поражена вся толпа, требовавшая ее казнить. Здесь опера Пуччини прерывается. Только сценография показывает нам возможную трактовку: Калаф уходит вслед за гробом Лиу, растерянная, пораженная Турандот остается на сцене в полном одиночестве. Счастливый финал здесь был бы неуместен. Не будет поцелуя, растопившего сердце принцессы, как у Альфано. Тем не менее, трансформация характера Турандот прослеживается явно: ледяная принцесса тает, переживая смерть Лиу, которая предсказывает ей, что и она полюбит. Но Калафу, по трактовке Панджавидзе, по-видимому, уже не нужна эта любовь. Вся постановка в целом вела именно к трагедии. Пожалуй, единственная светлая картина в ней – блестяще исполненная Полкониным ария Калафа в начале третьего действия «Никто не уснет». Так спектакль и завершается – в оцепенении молчания, сопровождаемого строкой на мониторе: «На этих тактах смерть вырвала перо из рук маэстро».